Василий Верещагин.
"Двери Тимура (Тамерлана)".
1872-1873.
Помню, что эта огромная (более 2 метров в высоту) картина производила на меня, юного посетителя музея, тягостное впечатление. Вроде бы ничего особенного – дверь как дверь, ну старинная, резная, наверное, тяжелая. Но поза насторожившихся часовых, а главное, страшное имя хозяина, который, казалось, вот-вот появится из-за этой двери, ведущей как будто в преисподнюю, невольно вызывают тревогу. Конечно, источник этих ощущений – удивительное искусство Василия Васильевича Верещагина (1842-1904), воссоздавшего, подобно кинематографу, прошлое, населившего его, казалось бы, навсегда исчезнувшими тенями страхов. Ведь двери дворца Тамерлана Ак-Сарай в Шахрисабзе не сохранились, от дворца ныне – лишь руины. Так случилось, что сам художник не оставил заметок по истории создания этого произведения. Две работы из знаменитой Туркестанской серии отчасти поясняют происхождение замысла полотна «Двери Тимура». Это вид на Тамерлановы Ворота – узкий проход между хребтами Мальгузар и Нуратау и картина «Просители милостыни. У дверей мечети» (1874). А уж эскизов костюмов, головных уборов, оружия Верещагин за время своего участия в походе русской армии в Среднюю Азию сделал немало. И все же в картине «Двери Тимура» заложен еще некий символический смысл, которым проникнута вся Туркестанская серия Верещагина. Недаром знаменитое полотно «Апофеоз войны» (1871) первоначально называлось «Торжество Тамерлана». Картины эти возникли под общим впечатлением Верещагина от войны, страшный лик которой он так беспощадно показал в своих произведениях.
Вообще Верещагин был яркой индивидуальностью, необычным художником, который сознательно сторонился своих собратьев и отказался в 1874 году принять звание академика. Человек резкий, неудобный, он защищал свою независимость, избегал, по его словам, «писания и говорения с важными людьми», боялся того, что «последует, когда мне заткнут глотку деньгами». Порой его относят к обширной касте художников-баталистов. Они реалистично показывают войну со всеми ее ужасами, но все-таки не ужасы составляют суть их картин, а воспевание героев и воинского героизма. Верещагин же изначально ставит иную цель. Несомненно, он в чем-то близок Франсиско Гойе (офорты «Ужасы войны»), но испанский художник все-таки отчасти воспел и мужество (по крайней мере, женщин), а также показал садистское извращение – плод войны, в какой-то момент уходя в мир страшного нереального. Верещагин же до банальности реалистичен, но в этом реализме заключена леденящая кровь жуть, беспощадность и при этом полное отсутствие надежды. Даже в сугубо исторической и наиболее близкой к традиционному батализму серии картин о войне 1812 года Верещагин остается верен себе: вспомним картину «Конец Бородинского боя», где главными героями являются не выжившие после страшной сечи воины, а чудовищный вал мертвых тел, заполнивших все рвы и канавы вокруг и устлавших всё, насколько хватает глаз, поле… На выставках воздействие на зрителя картин Верещагина еще больше усиливалось благодаря непривычной развеске полотен, а также оригинальному освещению и даже музыкальному сопровождению. «На черном фоне, при электрическом освещении, - писала В. П. Зилоти, дочь П. М. Третьякова, - эти картины, живые как жизнь, поражали, трогали, ужасали, сражали <…> за картинами где-то неслись звуки фисгармонии, певучие, тихие, жалобные… Сейчас слышу, как раздирали душу звуки «Песни без слов» Мендельсона; не было почти никого из публики, кто бы не вытирал слез, а я рыдала, спрятавшись в темный угол комнаты. <…> Помню, как-то наш отец сказал в дни этой выставки: «Верещагин – гениальный штукарь, но – и гениальный человек, переживший ужас человеческой бойни…».
Ужас живёт за дверью Тимура. Для русского уха имя его – особое, страшное имя в русской истории. Свирепая слава о Железном Хромце (Темир-Аксаке, Тамерлане), затмившем жестокостью Чингисхана и Батыя, стала доходить до Руси задолго до его прихода к южным границам. С востока приходили вести о зверстве этого властителя, покорившего полмира благодаря своему гению великого полководца, хитрого дипломата и беспощадного завоевателя, свирепого убийцы, оставлявшего после себя руины и курганы из человеческих голов. Если походы Тамерлана на Хорезм, Иран, Закавказье непосредственно Руси не касались, то война Тамерлана с ханом Тохтамышем очень беспокоила Москву. Дело в том, что сжегший в 1382 году хан Тохтамыш долго был ставленником Тимура, который помог ему захватить трон Золотой Орды. Правда, Тохтамышу, несмотря на помощь Тимура, не везло, пока его главный соперник Мамай не был разбит Дмитрием Донским в 1380 году на Куликовом поле. Эта победа и гибель Мамая позволили Тохтамышу не только укрепиться в Золотой Орде, но и вернуть Русь в монгольское ярмо. Правда, вскоре Тохтамыш, став полновластным правителем Золотой и Белой орды, как это часто бывает, забыл благодеяния Тамерлана, что привело к войне, затянувшейся почти на десять лет. Поход Тимура на Русь и был эпизодом войны Тамерлана с Тохтамышем. В 1395 году армия Тамерлана уничтожила Сарай-Берке, Астрахань, Азов и дошла до окраин Рязанской земли – города Ельца. Гибель Руси казалась неизбежной. Беда нависла над Русью. Молодой князь Василий Дмитриевич, сын Дмитрия Донского, вывел русские войска к Коломне и стал на берегу Оки, не решаясь, как некогда отец, перейти на ее правый берег. В Москву стекались беженцы, город готовился к осаде. Но при этом над всей Русью висела какая-то безнадежность – Тимур был непобедим. Летописец писал, что люди пребывали в глубокой печали и отчаянии, беспрестанно молясь Богу. Вот тогда-то, «боясь нашествия безбожных», было решено привезти из Владимира знаменитую икону Богородицы. Когда икону принесли к Москве, город опустел – навстречу ей по Владимирской дороге вышли буквально все горожане. Так был велик страх перед Железным Хромцом и такой горячей, со многими слезами и обетами была молитва, обращенная к Спасительнице Руси. И чудо свершилось: простояв две недели под Ельцом, Тамерлан повернул на юг. Москвичи рассказывли, что, как только принесли икону в Москву, Тамерлана «в тот самый день и час охватил страх и ужас, словно от некоего воинства, идущего от Руси, испугался он и ушел в свою землю». Точно установить, почему неустрашимый полководец повернул назад, трудно. Ясно, что не от ужаса и страха, ему неведомых. Возможно, бедная, малонаселенная страна, расстилавшаяся перед завоевателями, не внушала Тимуру надежд на богатые трофеи (а это была важнейшая цель походов), недаром, вернувшись в свою столицу Самарканд, Тамерлан двинулся в сказочно богатую Индию. Словом, как бы то ни было, Русь чудом спаслась от неизбежной гибели. Правда, некоторые считают, что все-таки злой гений Тамерлана не оставил Россию в покое, когда его в 1941 году выпустили из гробницы, которую не рискнул открыть ни один правитель Средней Азии. Все они боялись проклятия Хромца. Умирая в 1405 году, он позаботился об этом: на нефритовой надгробной плите его могилы написано: «Всякий, кто нарушит мой покой в этой жизни или в следующей, будет подвергнут страданиям и погибнет». В 1941 году в рамках «борьбы с предрассудками» было решено вскрыть гробницу Тамерлана, стоявшую неприкосновенной полтысячи лет в усыпальнице Гур-Эмир (Самарканд). Очевидцы рассказывают, что когда 20 июня открыли гроб Тимура, то мавзолей наполнился резким, удушающим запахом смеси какой-то смолы, камфары, розы и ладана, будто из саркофага вырвался некий джинн. Участников экспедиции – завзятых атеистов – это не смутило, они вытащили прах Тимура из гроба и увезли в Москву, где профессор Герасимов изучил череп Тимура и сделал его портрет. И только в декабре 1942 года прах Тимура был возвращен в Самарканд. А тут и война покатилась к победе. Веришь или не веришь, читатель, - дело твое, но не открывай гробов, не трогай старинных дверей!
Евгений Анисимов. «Письмо турецкому султану. Образы России глазами историка.». Санкт-Петербург, «Арка». 2013 год.
* * *
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
